Заметили на берегу озера дымы. Вперед ускакали разведчики. И вот возвращаются. Здесь остановился отряд великого Амурсаны, на том самом месте, у той самой скалы, стоя на которой когда-то осматривал здешние места Будда Гаутама, великий ботхисатва.
Подошли ближе, увидели ало-черный шатер у самой озерной воды. Возле него на многих подушках сидел человек, темный лицом, с глазами-щелками, с коротко стрижеными волосами. Неподалеку от него стояли приближенные и воины с копьями и мечами. Темнолицый крутил молитвенный барабанчик, отрешенно глядя вдаль. Шегереш сказал Девильневу, что это самый Амурсана и есть. Он перехитрил самого себя, попросив китайцев помочь ему занять престол. Китайцы дали ему вести в Джунгарию армию, которая и осталась в его родной стране. Армия стала истреблять джунгар, отбирать их земли и скот. Амурсане ничего не оставалось, как бежать из разоренного отечества. Теперь его ненавидел собственный народ да и китайцы не жаловали. Шегереш представил Амурсане Девильнева, назвав его самым большим на Алтае урусским начальником. Амурсана хлопнул в ладоши, и тотчас из шатра принесли еще кучу подушек, усадили на эти подушки Девильнева. Слуги принесли также маленький столик из слоновой кости китайской работы. Поставили на столик пузатые фарфоровые чайники, чашки для чая, вазы с фруктами. Амурсана заговорил, а Шегереш перевел:
— Раз ты самый большой на Алтае человек белой царицы, то я тебе даю письмо. В нем я прошу принять меня, с моей страной и моим народом, в высокое российское подданство.
Девильнев принял письмо, заметив при этом:
— Письмо будет доставлено государыне императрице так скоро, как это только возможно. Вам же придется ждать её решения у нас в гостях. Ведь российскому правительству известно, что ваша земля занята китайцами, а ваш народ вытеснен с этой земли. Так что пока мы принимаем только вас. Но мы надеемся, что великое сияние вашей высокой персоны поможет вернуть Джунгарию джунгарам. Поскольку вы тот факел, который единственно может осветить путь вашему народу, мы будем вас тщательно охранять.
Может, не все в речи Девильнева понравилось знаменитому Амурсане, но лицо его оставалось бесстрастным. И он пригласил жестом Девильнева отведать чая и фруктов. Затем сказал:
— Благодарю вас за заботу обо мне. И доверяюсь вам полностью. Мой народ всегда со мной, вот здесь! — указал Амурсана на свое сердце. — Я знаю, что я тоже живу в сердце моего народа. И только мое имя позволит великой императрице освободить мою землю, а затем и принять в подданство её народ!
Амурсана приказал подать кожаный мешок, развязал его и извлек деревянные резные дощечки.
— Здесь записана родословная Чингизидов! — торжественно сказал он. — Я дарю это тебе!
Томас рассмотрел резные надписи, это был санскрит, но Девильнев в его чтении был не силен. Девильнев не удержался и спросил Амурсану:
— Говорят, вы имеете великую способность перемещаться во времени и пространстве? Я сам причастен к тайным наукам, мой дед был французским шаманом, потому мне это интересно.
— Я перемещаюсь! — кратко ответил Амурсана. — Только силой духа я оказался возле этого озера, при этом я еще перенес сюда и своих слуг. Они это могут подтвердить. Еще вчера мы были в Китае.
Когда отправились в дальнейший путь, Амурсану несли слуги на носилках, опахалами из страусиных перьев отгоняли от него мух и комаров. Девильнев думал о том, что было великолепно, если бы Амурсана сейчас перенес бы весь отряд и самого себя в Бийскую крепость. Но великий почему-то не захотел медитировать и предпочел качаться на носилках.
В пути встречались реки, в которых Шегереш советовал искать самоцветы. Были пещеры, в которых он советовал искать железо. Шегереш вдруг воскликнул:
— Двухголовый китаец!
Девильнев глянул в ту сторону, в которую была простерта рука проводника. Странное существо скакало по камням через узкую горную речку. Две головы. Широчайшее туловище, обтянутое синим с цветочками сукном. Существо скакало боком, оглядываясь сразу двумя головами.
— Стой! — завопил казак Данилка Хват. — Стой, мать твою! Обе головы ссеку!
Кинулись вдогон еще казаки, взметнулись арканы и наделись сразу на две шеи. Существо заревело двумя басами.
Казаки быстро обкрутили арканами тулово невиданного чудища. И потащили его к отряду. Двухголовый упирался. И ругался не по-русски. Многие солдаты испуганно крестились.
Девильнев и Сорель подошли к добыче.
— Близнецы! — воскликнул Девильнев. — Они срослись боками, получился как бы один человек. У него две головы, две руки, но четыре ноги, причем две крайние развились, а две другие как бы обмякли и уменьшились в результате бездействия.
Двухголовый яростно говорил что-то обеими головами.
Шегереш был тут как тут, но не переводил.
— Что говорят эти люди? — спросил Девильнев.
— Не буду переводить, — сказал Шегереш. — Он ругается, очень грязно ругается.
— Он? — сказал Девильнев. — Но их двое, они просто срослись еще в животе у матери, и теперь так живут. Я видел нечто подобное в старинной книге.
— Пусть будут они, — согласился Шегереш, — но они оба злодеи, что-то они тут замышляли. Я уж вижу по глазам. Кому это они знаки делают?
Шегереш оглянулся и крикнул Девильневу:
— Там баба им что-то на пальцах показывала. Надо её поймать!
Женщина скрылась в кустах, за ней кинулись казаки. Некоторое время был слышен только треск кустов, потом раздался визг. Потом из кустов показался казак Данилка Хват.
— Вот ведьма — за палец укусила! — ругался он, волоча за собой женщину, маленькую, но толстую. — Да иди же ты, колобок! — заорал Данилка, не то так пну, что под гору покатишься до самой Бие-Катунской крепости!
— Уведите близнецов, чтобы женщина их не видела! — приказал Девильнев. — А эту мадам или мадемуазель мы допросим. Спроси её, что она там показывала близнецам на пальцах? И кто они такие, все эти трое?
В этот момент из кустов выломился казак Прошка Дон:
— Господин майор! У них там шатер, а в том шатре каменные доски с ненашими буквами. Много!
— Идемте, Сорель, — сказал Девильнев, — посмотрим, что там. Казаки тащите бабу к тому шатру, там её и допрашивать будем. Шегереш, за мной!
Около шатра были таган и котел. В шатре валялись кошмы и подушки. В углу аккуратно были сложены продолговатые каменные доски, с выбитыми на них иероглифами.
— Шегереш! Прочесть сможешь? — спросил Девильнев.
— Трудно! — ответил Шегереш. — Это не те иероглифы, которые мне известны. Но можно понять, о чем написано.
